У войны не женское лицо. Вопреки этому утверждению романтически настроенный фронтовик Борис Васильев написал свою повесть «А зори здесь тихие». А такой же романтик-фронтовик режиссер Станислав Ростоцкий сделал главными героинями вчерашних школьниц, которые и стрелять толком не умели. Но оба, писатель и режиссер, знали, какими деталями, цепляющими за живое, надо насытить киноповествование. Сравнить кино и театрально-музыкальную постановку наших современников можно 12 января 2023 года. В БКЗ Томской филармонии пройдет два спектакля «Зори здесь тихие» (билеты доступны и по «Пушкинским картам»). А пока про кино…

Пять цветных флешбэков-грёз о несостоявшемся бабском счастье стали смысловой доминантой картины.

Самых любимых, самых желанных и стойких мужчин почти без слов играли лучшие кадры молодого экрана Борис Токарев, Георгий Мартынюк, Владимир Ивашов, Игорь Костолевский и, в роли ожившего божества Сергея Столярова из фильма «Цирк», – сын его Кирилл.

Миражи снимались по-театральному, с минимумом декораций. Ростоцкий на сорок лет опередил открытие фон Триера: условный театральный интерьер бьёт по нервам много сильнее дотошной реальности.

Щемящий, многократно повторённый разворот мужчины, уходящего в алое зарево, заканчивался малоразмерным женским сапогом, до упора вдавившим спуск счетверённой зенитной «молотилки».

Казённые речи Васкова, произнесённые на дорожку до всякой встрече с врагом для придания делу официальности, режиссер Ростоцкий передвинул в самый конец фильма – когда зазвучали они последней русской правдой. Без лирики, романтики, сантиментов, гуманизма и пацифизма.

«Товарищи бойцы. Противник, вооружённый до зубов, движется в нашем направлении. Соседей нет у нас ни справа, ни слева, и помощи ждать неоткуда. Поэтому приказываю всем бойцам и себе лично: держать фронт. На этой стороне немцам земли нету. Потому что за спиной у нас Россия. Родина, значит, проще говоря».

И отблеском огромной войны стало безвестное, но всё же решившее судьбу Отечества сражение у Синюхиной гряды. Ради этой высшей художественной правды можно было пожертвовать реальными деталями.