В Большом концертном зале филармонии Томский академический симфонический оркестр открыл череду юбилейных концертов, посвященных 150-летию со дня рождения композитора

Два значимых сочинения Сергея Рахманинова – его Первая симфония (1896) и Второй фортепианный концерт (1900) – открыли череду юбилейных приношений композитору в связи со 150-летием со дня его рождения. Концерт из абонементного цикла «Главный представляет» (сезон 22/23) был поддержан проектом Министерства культуры Российской Федерации «Всероссийские филармонические сезоны».

Хорошие и плохие

О музыке Сергея Рахманинова можно сказать то же, что сказал Тургенев о русском языке: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора…». Эта музыка не перестает быть новой, сколько бы ни звучала. А Рахманинов в залах Томской филармонии звучит постоянно. Юбилей композитора стал лишь поводом напомнить о его музыке как источнике духовной силы.

«…Странно, но все мои детские воспоминания, хорошие и плохие, печальные и счастливые, так или иначе обязательно связаны с музыкой», — это признание взрослого Сергея Рахманинова можно было бы взять эпиграфом к концерту «Главный представляет. Рахманинов», который состоялся 5 февраля. Два сочинения, вошедшие в программу, соединили «хорошие» и «плохие» воспоминания. Первая симфония для композитора – это синоним катастрофы, фортепианный концерт № 2 – триумфа.

В первом отделении Томский академический симфонический оркестр вместе с солистом – лауреатом международных конкурсов Петром Лаулом – исполнил Второй фортепианный
концерт до минор, а во втором вернулся к Первой симфонии ре минор. Как метафорично выразился ведущий концерта Евгений Шевелев, начали «с лекарства», а потом перешли к
причине «болезни».

Воскрешение

Несмотря на хронологическую «инверсию» в исполнении, рассказ о концерте хотелось бы начать с симфонии, которая потребовала и от исполнителей, и от слушателей удвоенного накала чувств. Хотя после Второго фортепианного концерта, первые аккорды которого сразу вызывают прилив радостных и даже сладостных чувств, публика была настроена очень благожелательно и в какой-то мере благодушно. Быть может, «терапия» рахманиновского Концерта и виртуозность петербургского пианиста Петра Лаула сыграли свою роль.

Уже с первых «суровых» тактов, где тема-эпиграф из библейской заповеди «Мне отмщение и Аз воздам» обозначена соединением средневековой секвенции Dies irae (День гнева) и древнерусского церковного пения, четко был явлен рахманиновский почерк. Переход к лирической интонации художественный руководитель и главный дирижер оркестра Владимир Понькин провел мягко и органично. Да и все другие динамические и гармонические переходы от одной темы к другой оркестром были исполнены настолько чисто и выразительно, что ни на минуту не возникало ощущения фрагментарности, «лоскутности» большого сочинения.

Напротив, именно в этой сопоставимости тревожной напряженности, которая была проведена в партиях струнных, и нежной лирики (струнные и деревянные духовые), широты и дали чувства и строгой философской мысли и угадывался русский характер автора музыки. То, за что упрекали Рахманинова современные ему критики – в резких переходах, в «крошечных фразах», наконец, в «изысканно-извращенных модуляциях», дирижер обернул достоинствами. Мы услышали в Первой симфонии зачатки неповторимого, но сразу узнаваемого рахманиновского стиля.

«Широкое, смелое письмо», «яркие краски», «новые темы», «новые образы» — все, что писали московские критики о ранних сочинениях Рахманинова – опере «Алеко», фантазии «Утес», Прелюдии до-диез минор – присуще и его Первой симфонии. И только небрежное отношение к исполнению сочинения молодого автора, не принятого петербуржским кругом Митрофана Беляева, мецената, любителя-меломана, который и устроил концерт, сыграло роковую роль. И как тут не думать о почти мистических совпадениях – это 13 по счету сочинение. Да и библейский императив «Мне отмщение и Аз воздам», стоящий в сильной позиции эпиграфа, – не он ли определил дальнейшую судьбу молодого композитора. Как позже признавался сам Рахманинов, «когда закончилась неописуемая пытка ее исполнения, я был уже другим человеком». Рядом с ним в тот день не было его защитника и покровителя – П.И. Чайковского, хотя в афише того «беляевского» концерта, обе фамилии стояли вместе. Но его, последователя и приемника Чайковского, питерская критика обвинила в декадентстве.

История провала симфонии давно описана, названы все причины, приведшие Рахманинова к депрессии. Известна и история чудесного воскрешения музыки, ноты которой уничтожил автор. Ее напомнил слушателям ведущий концерта. Поразительно, что клавир в ленинградском архиве «Беляевских концертов» нашел один из свидетелей того рокового концерта — музыковед, академик Александр Оссовский. И нашел в годы Великой Отечественной войны, когда страна нуждалась в музыке национального характера. После ее исполнения Государственным симфоническим оркестром СССР под руководством дирижера Александра Гаука осенью 1945 года Первая симфония ре минор сразу заняла свое место среди «значительных сочинений эпохи».

Первая симфония Сергея Рахманинова, блестяще исполненная томскими музыкантами, и сегодня дала духовную точку опоры.

Распрямил

Чем же явил себя знаменитый, эталонный Второй фортепианный концерт до минор вечером 5 февраля 2023 года? Как уже говорилось выше, он дал успокоение, привел в равновесие души людей, растерзанных бытом и политикой. Но не только. Тема роста человеческой личности, над которой размышлял композитор в дни создания своего шедевра, прозвучала с такой силой убедительности, что музыка расправила, распрямила и дала возможность охватить мыслью всю красоту и величие России.

В музыкальных красках Рахманинова переданы и картины его детства – это мощные стены древнего кремля Великого Новгорода, и впечатления юности – влюбленность, тонкое и глубокое восхищение красотой природы, а в светлой гармонии – неизбежность весеннего обновления жизни. Вспомнился эпизод из фильма «Весна на Заречной улице», когда зачарованная Вторым концертом Рахманинова учительница Татьяна Сергеевна забыла о присутствующем влюбленном в нее ученике, – она вся была во власти музыки.

Эту гипнотическую, завораживающую и в то же время такую вдохновляющую силу Второго концерта почувствовали все в зале. Радость слушателя увеличивалась и ширилась от сознания, как хорош наш оркестр! Таких внятных пиано, такой нежности в партиях ударных и медных (например, пианиссимо тарелок) ранее не приходилось слышать. Да и все группы духовых (медных и деревянных) звучали просто идеально, что, безусловно, является не только заслугой музыкантов, но, прежде всего, маэстро.

Петр Лаул, музыкант в третьем поколении, пианист петербургской школы, имеющий в своем портфеле лауреатские звания престижных премий и конкурсов и должность доцента Санкт-Петербургской консерватории, с Томским академическим симфоническим оркестром выступал впервые. Но неслучайно за ним закрепилась слава ансамблевого исполнителя – его чуткость к дирижерской интонации, единство с оркестром оставили приятное впечатление. При том, что исполнительская манера была яркой и выразительной. Еще раз подчеркнем – его приезд в Томск стал возможен благодаря проекту Министерства культуры Российской Федерации «Всероссийские филармонические сезоны».

… Если говорить о том, что каждый из нас сегодня нуждается в спасительном катарсисе, в очищении слезами, то ничего лучшего, чем музыка Сергея Васильевича Рахманинова, и придумать нельзя. И как же отрадно сознавать, что впереди еще несколько рахманиновских концертов! И стоит торопить время, чтобы настали апрельские дни, когда весь мир будет чествовать великого сына России.

Текст: Татьяна ВЕСНИНА
Фото: Елена АСТАФЬЕВА