Концерт «Диалог» объединил музыку двух композиторов-юбиляров – Александра Скрябина и Родиона Щедрина

Давняя традиция отмечать юбилеи композиторов концертами в нынешнем сезоне была закреплена в абонементе «Круглая дата». Третий концерт этого филармонического цикла к именам Арно Бабаджаняна, Сергея Прокофьева, Николая Мясковского, Николая Голованова добавил еще два – Александра Скрябина и Родиона Щедрина. Первому в этом году исполнилось 150 лет со дня рождения, второму исполнится 90.

Казалось бы, что может быть нового и удивительного в «Круглой дате»? Какие открытия и неожиданности могут ждать на концерте, если оба композитора-юбиляра давно любимы, их музыка хорошо знакома? К тому же, их сочинения находятся в активном репертуаре оркестра и не раз исполнялись. Это касается и Третьей симфонии Скрябина («Божественная поэма»), и музыки из балета «Кармен-сюита» Щедрина. И все же маэстро Михаил Грановский приготовил для публики неожиданные сюрпризы.

Для тех, кто впервые

«Как называется вон тот инструмент?» — спрашивали меня в антракте слушатели, пришедшие на концерт «Диалог». Они указывали на ту часть сцены, где у правой кулисы (если смотреть из зала) стояли органные колокола.

— Органные колокола, — ответила я, втайне гордясь, что могу поразить чье-то воображение своим знанием.

— Колокола?! – изумилась постоянная слушательница симфонической музыки.

Ее удивление объяснялось просто: полые трубы, свисающие с перекладины, а издали кажущиеся металлическими пластинами, совсем не похожи на привычные колокола.

Уж если завсегдатаи симфонических концертов удивились, что говорить о тех, кто пришел впервые на симфонический концерт! Для них все стало открытием. Быть может, им и доводилось слышать фамилии Щедрина и Скрябина, но те факты биографий композиторов, с которыми познакомил публику ведущий концерта Евгений Шевелев, пробудили у них желание поскорее услышать заявленную в программе музыку, чтобы удостовериться в ее божественной красоте и магической силе, ощутить причастность к искусству.

Вот перед ними сидит народный артист России Сергей Зеленкин, когда-то, в 1965 году, он играл ту же «Кармен-сиюту» для великой балерины Майи Плисецкой, в присутствии автора, Родиона Щедрина. Вот стоит перед ними дирижер Михаил Грановский – в 1967-м году его учитель, выдающийся дирижер Геннадий Рождественский дирижировал премьерой одноактного балета с Плисецкой в главной роли в Большом театре… Если применить теорию шести рукопожатий, то через музыкантов весь зал (и все онлайн-слушатели тоже) оказывались свидетелями тех исторических событий… От такого открытия – мурашки по коже!

А новичков на концерте было много. Пришла молодежь по «Пушкинской карте». Пришли почти 200 человек из научно-производственного предприятия «Томской электронной компании» – их пригласила Томская филармония. Именно 20 марта стартовал благотворительный проект Филармонии «Живая музыка», направленный на поддержку тех, кто «еще не знает, что музыка может создать гармонию в душе», кто «до этого не слышал настоящего оркестра», кто «хочет прийти на концерт, но в силу разных обстоятельств не может позволить себе купить билет».

Балет ударных

… Дирижер дает ауфтакт. Жесты маэстро призывны. Из пространства культурной памяти он вызывает образ Кармен. История ее любви начинается с колокольного звона. Дмитрий Мозгунов медленно ударяет по колоколу, едва касаясь колотушкой инструмента. В таком же замедленном движении колотушка в руках литавриста Владимира Дорохова. Следом смычки начинают плавное движение. Но музыки не слышно! Или почти не слышно. Она скорее угадывается, чем улавливается ухом. Угадывается именно по жестам, движениям музыкантов, которые будто плавают в разряженном прозрачном воздухе ожидания. Такое состояние бывает перед грозой или бурей.

И вот буря грянула! Стремительный натиск чувств прорвал напряженную, сдавленную тишину. Лавина чувств, поддержанная ровным энергичным напором всех групп струнных – скрипок, альтов, виолончелей, контрабасов, перекатилась в зал.

И все-таки на передовых позициях вновь оказались ударные. Целая батарея ударных инструментов: тарелки, гонг, кастаньеты, виброфон, малый барабан, литавры, там-там и том-том, чарльстон, бубен, большой барабан, гуиро, фрусте, кроталии, оркестровые колокола… Ими управляют всего пять музыкантов, среди них две женщины – Александра Смирнова и Евгения Кузнецова, студентка 4 курса музыкального колледжа им. Э. Денисова. Владимир Дорохов, Дмитрий Мозгунов и Владислав Земцов оказались на позициях командиров. Кстати, батарея ударных – это не метафора. Партии ударных в партитуре «Кармен-сюиты» разделены на пять батарей. И все пять стояли на сцене.

Михаил Грановский выстроил драматургию концерта так, что темповой, тембральный, динамический «рельеф» партитуры сделался не просто выразительным и прозрачным, но драматичным в высшей степени. Даже те, кто не очень хорошо знаком с сюжетом Проспера Мериме в оперной ли, в балетной ли версии (хотя кто же не знает о цыганке Кармен и ее возлюбленном Хозе?!), чувствовали в этих сменах настроения музыки (от бурной страсти к лирической пасторали) и характер главной героини, и ее непростые отношения с возлюбленным, и все перипетии сюжета. А главное – благодаря безупречной игре – все получали удовольствие от богатства и выразительности тембров разнообразных ударных инструментов и наслаждались певучестью струнных.

Если в опере Бизе, на материале которой Щедрин написал музыку к балету, протагонистами истории являются солисты и хор, если в балете эту роль выполняют танцовщики, то в концертном исполнении балетной музыки в интерпретации дирижера двигателями сюжета стали ударные. Вся страсть заключалась в ритме. На фоне относительной статичности струнных импульсивная выразительность ударных напоминала балет.

Для онлайн-зрителей этот «балет» был более очевиден, ибо операторы давали возможность увидеть, как в момент игры, именно движения и жесты ударников максимально исчерпывающе передавали характер, настроение, темпо-ритмическую составляющую произведения.

— До чего же Родион Константинович любил свою Майечку! – восклицала после исполнения «Кармен-сюиты» завсегдатай симфонических концертов Ольга Радионова. – Сначала кажется, что чего-то не хватает. На фоне «плотной», сочной музыке Бизе, музыка Щедрина кажется какой-то невесомой, как разряженный воздух на вершине. Но потом понимаешь, что все сделано для того, чтобы подчеркнуть выразительность танца.

Тут уместно привести слова самого композитора и рассказать вкратце историю создания шедевра. В авторской аннотации к балету в постановке Большого театра, Родион Щедрин отметил, что при работе ему «надо было решить, какие инструменты симфонического оркестра смогут достаточно убедительно компенсировать отсутствие человеческих голосов, какие из них ярче всего подчеркнут очевидную хореографичность музыки Бизе. В первом случае эту задачу <…> могли бы решить лишь струнные инструменты, во втором — ударные. Так сложился состав оркестра — струнные и ударные…».

Виртуозную обработку музыки Бизе из оперы «Кармен» и «Арлезианки» Родион Щедрин написал меньше, чем за месяц. Но замысел Майя Плисецкая, для которой и писалась эта музыка, вынашивала несколько лет. Сначала балерина обратилась с просьбой к Дмитрию Шостаковичу, но тот, найдя либретто превосходным, под шутливым предлогом («мне не под силу тягаться с Бизе») отказался. Потом с той же просьбой Плисецкая подступилась к Араму Хачатуряну. И вновь мягкий отказ. Все решили гастроли Кубинского национального балета в Москве, которые прошли в 1966-м году. Когда Майя Михайловна увидела хореографию Альберто Алонсо, то поняла – это то, о чем она мечтала. И обратилась к нему с просьбой поставить на нее балет «Кармен». Хореограф согласился и прилетел, а музыки еще не было. И вот тогда Щедрин ради любимой жены отложил самую неотложную работу и погрузился в музыку Бизе…

Когда приступили к репетициям, Щедрин настаивал, чтобы балетный оркестр звучал на несколько градусов «горячее» оперного, так как именно оркестр должен был «дорассказать» драматическую историю любви Кармен.

Михаил Грановский оказался достойным своего учителя Геннадия Рождественского, который исполнял премьеру в Большом театре. Грановский дебютировал с «Кармен-сюитой» с Томским симфоническим оркестром. И это был победный дебют!

Космос Скрябина

«Божественной поэмой» Александра Скрябина маэстро Грановский тоже дирижировал в первый раз. А оркестр не исполнял этот музыкально-философский трактат более четверти века.

Юбилей композитора не просто вписал строчку в биографию главного дирижера Томского академического симфонического оркестра и всего оркестра, но заставил музыкантов вступить в диалог с автором. В этот же диалог были вовлечены и все слушатели, которые воспринимали музыку, написанную в начале ХХ века через призму сегодняшних событий.

— «Божественная поэма», прозвучавшая в момент наисложнейших испытаний, дает слушателю и зрителю (последнее определение не менее важно) возможность сопереживания, укрепляет веру в себя, веру в победу духа, — заметила после концерта выпускающий редактор «Вечернего Томска» Маргарита Комарова. – Цитировать эту поэму невозможно — так бескраен её мир, полный символов и космической силы духа.

Посмотрите, как сегодняшнее восприятие музыки созвучно восприятию современников композитора. Вот как описывает свои впечатления от «Божественной поэмы» поэт Борис Пастернак, который буквально боготворил Скрябина: «Боже, что это была за музыка! Симфония беспрерывно рушилась и обваливалась, как город под артиллерийским огнем, и вся строилась и росла из обломков и разрушений. Ее всю переполняло содержание, до безумия разработанное и новое… Трагическая сила сочиняемого торжественно показывала язык всему одряхлело признанному и величественно тупому и была смела до сумасшествия, до мальчишества, шаловливо стихийная и свободная, как падший ангел».

Говоря о музыке Скрябина, в частности и о Третьей симфонии, которая имеет программное название, музыковеды прибегают к сведениям о личности автора. Говорят о его мистицизме, о его философичности, о его трагической судьбе, чтобы объяснить сущность его музыки.

Приведу еще одну цитату. «Если бы не скоропостижная болезнь и смерть Скрябина, если бы тогда существовали антибиотики, и не случилось бы заражения крови, и Скрябин сумел бы создать свою Мистерию, то в ХХ веке было бы … единение Человечества с Космосом», — говорит Михаил Казинник, музыковед и популяризатор классики.

На единении Человека и Космоса держится и «Божественная поэма». Ее программное содержание Татьяна Шлецер, вторая жена Скрябина, выразила в следующих словах: «Божественная поэма» представляет развитие человеческого духа, который, оторвавшись от прошлого, полного верований и тайн, преодолевает и ниспровергает это прошлое и, пройдя через пантеизм, приходит к упоительному и радостному утверждению своей свободы и своего единства со вселенной (божественного «я»)». Их процитировал ведущий концерта Евгений Шевелев, дав слушателям ключ к пониманию музыки.

Приступая к исполнению этой «громады», как называли между собой «Божественную поэму» музыканты, художественный руководитель и главный дирижер оркестра Михаил Грановский рассчитывал на высокий профессионализм – свой и оркестра. Расчет оказался верен. Впечатление от Третьей симфонии можно выразить словами самого композитора, процитировав название третьей части: «Божественная игра».

Текст: Татьяна ВЕСНИНА
Фото: Елена АСТАФЬЕВА