На сцене Органного зала филармонии – два рояля, два концертмейстера и два дирижера. Один молодой, другой – мастер. В зале – активные и пассивные слушатели. Среди активных – дирижеры. В числе пассивных – тоже дирижеры, а также преподаватели музыкального колледжа, музыкальных школ, журналисты и неравнодушные к музыке томичи. Звучат фрагменты из сочинений Россини, Бетховена, Чайковского, Мусоргского, Брамса и голос маэстро Владимира Понькина: «Плохо!», «Нет, неправильно!», «Начните сначала!».
С такой ремарки можно было бы начать пьесу о первых в Сибири мастер-классах по симфоническому дирижированию. Первый день занятий с концертмейстерами Ириной Тафровой и Кариной Игнатьевой в Органном зале действительно напоминал производственную драму со стремительно развивающимся сюжетом, с острыми диалогами, курьезными моментами, лирическими отступлениями и паузами концентрированной тишины.
На самом деле все не плохо, а хорошо. И не просто хорошо, а очень хорошо. Потому что ни один из главных действующих лиц этой «производственной драмы», то есть ни один из 27 молодых дирижеров, подавших заявку на активное участие в мастер-классах, не остался без внимания наставников – профессора Владимира Понькина и его ассистента по мастер-классам Игоря Берендеева. Ни один желающий постичь секреты мастерства дирижирования, обогатить себя новыми знаниями, не ушел со сцены «пустым».
Занятия шли динамично, в темпе presto, что означает «быстро». У каждого участника было 15 минут, чтобы показать, что он уже знает, умеет и чему хочет научиться, а Владимиру Александровичу достаточно было и минуты, а то и меньше, чтобы «поставить диагноз» стоящему за пультом дирижеру.
— Вот эта мышца называется «трапеция», — и маэстро чертит трапецию на спине у Надежды Павловской. – Если все время будет зажата, то вы быстро выйдете из строя. И потом будете зарабатывать только на лекарства. Расслабьтесь! Жест властный! Рука должна быть вытянута. Вот, это хорошо. А теперь расслабьте здесь, в плечевом суставе. Вот так… И не суетитесь…
Мануальная техника дирижера оказалась в центре внимания на первом занятии. Профессор Понькин добивался точности жеста и при этом сильного энергического посыла в зал. «Раскройте ладони!» — требовал он одного «ученика», «я буду вас бить», — предупреждал другого. И бил в плечо, чтобы снять напряжение в руке. «Возьмите меня за локоть», — требовал от третьего. Либо сам брал за локоть обучающегося и водил его рукой, показывая, как надо дирижировать на сильные и слабые доли.
К мануальной технике эквадорца Диего Карриона претензий у маэстро не было, зато он подловил своего молодого коллегу на невнимательности.
— Ирина [Тафрова] сейчас вам сыграла не ту ноту. Почему вы ее не остановили? – строго спрашивал профессор. – Вот если вы выйдете на оркестр, и не будете показывать, кто и в чем ошибся, то оркестр стразу поймет, что вы не слышите или не умете добиваться чистоты звучания. И тогда музыканты начнут над вами издеваться, а ваш авторитет дирижера рухнет.
С Максима Бетехтина он требовал внимательного чтения клавира произведения Модеста Мусоргского «Ночь на Лысой горе».
— Не торопитесь. Эта адская свистопляска еще не началась. А теперь сними голову! Отрежь ее! Сделай так, чтобы башка слетела!
Речь шла о предельном эмоциональном накале дирижерской энергии, сосредоточенной и в руке, и в самой позе дирижера. Именно такого накала требует музыка Мусоргского.
А с Владимиром Заводиленко, который исполнял вторую часть Шестой симфонии Чайковского, стал вальсировать. Да, да вальсировать. Чтобы через движение всего тела ученик мог прочувствовать необычность этого пятидольного вальса. Пять четвертей, а не привычные «раз-два-три, раз-два-три». А потом показал и подсказал всем, как дирижировать, если в партитуре указан не типичный размер, например, 5/4, как у Петра Ильича в этом ре-мажорном вальсе.
— Это обычная практика, — так прокомментировал Владимир педагогический прием руководителя мастер-классов. – Я сам преподавал дирижирование в Донецкой консерватории и в институте им. Глиэра, и тоже многим предлагал танцевать… И когда сам обучался на оперно-симфоническом дирижировании, мой педагог советовал мне заняться танцами, чтобы я ощущал метр, ритм изнутри. Чтобы музыка внутри зазвучала. «Наполни себя», — советовал он. И тут, когда я почувствовал настроение, то все встало на свои места. А у Чайковского действительно необычный вальс, и надо сохранить как будто такое покачивание, и при этом оно не совсем ровненькое. Первый шаг быстрый, а потом ши-ро-ко, быстро – ши-ро-ко….
— У вас и опыт дирижировать довольно большой (как я знаю, вы руководите симфоническим оркестром в Донецкой филармонии), и, оказывается, педагогический опыт есть, тем не менее, подали заявку и за свой счет приехали в Сибирь. Какую цель перед собой ставили? Что ожидаете от мастер-классов? – спросили мы у Владимира Заводиленко.
— Дирижер – это профессия всей жизни. Постоянно надо чему-то учиться. Постоянно себе напоминать. Ведь что-то забывается. Что-то по-другому ощущается. И встретиться с мастером настоящим и прикоснуться к главным целям профессии – это стоит того. Нельзя терять истины! Вот у христиан есть десять заповедей, которые должен соблюдать каждый верующий. У дирижеров тоже есть свои заповеди. Вот их мы тоже не должны забывать. Но часто в общей работе обращаем внимание на что-то другое.
У меня другая школа дирижирования, но мне хотелось испытать, познакомиться непосредственно со школой Владимира Александровича Понькина. Я смотрел записи его занятий, разговаривал с его учениками. То, что он дает, мне интересно и близко. Тем более, я дирижировал «Сказки с оркестром» в Московской филармонии, и я готовился к концерту по записям, где Владимир Александрович дирижировал эти «Сказки». Но одно дело запись, а хочется почувствовать на себе, прикоснуться…. Конечно, у любого мастера – свой почерк. В дирижировании нет стандартов. Юрий Иванович Симонов или Валерий Абисалович Гергиев – абсолютно разные техники! Но оба – выдающиеся мастера!
Я в этом году участвовал в конкурсе Рахманинова. И хотя в финал не прошел, но был на репетиции гала-концерта. И я стоял за первыми скрипками, чтобы понять, как Гергиев выстраивает форму, как вызвучивает те или иные фразы, фрагменты. И я понял, он может даже ничего не показывать, но понятно, что он хочет, потому что он «звучит»! А в Томске я пытаюсь познакомиться с творчеством Владимира Александровича Понькина. Хочу узнать, как «звучит Понькин», какое «зерно» у него внутри.
Об одном сожалеет Владимир Заводиленко, что не сможет присутствовать на гала-концерте, потому что 24-го декабря репетиция в Белгороде, а 27-го — концерт в Курске. Но в бассейн Владимир пойти намерен.
Кстати, занятия в бассейне, по словам Игоря Берендеева, это отличительная черта томских мастер-классов. Раньше их не было. Вторая особенность – большое количество активных участников. Не 12, как было, а почти тридцать. «В этом сложность, — говорит Игорь Берендеев, — и для организаторов, и для самих участников. Но маэстро захотел всем помочь».
После «водных процедур» станет ясно, сколько человек пройдут во второй этап и будут работать с симфоническим оркестром. Так что финал «производственной драмы» пока открыт.
Текст: Татьяна ВЕСНИНА
Фото: Елена АСТАФЬЕВА